Восход Черного Солнца и другие галактические одиссеи - Генри Каттнер

окно на обрыв. Я увидел из моей башни магическую вспышку и добрался до обрыва как раз к тому моменту, когда ты очнулся.

Охотник помолчал, странно глядя на Бойса.

– Тогда я собирался тебя убить, – признался он.

Бойс вдруг узнал это выражение глаз. Ревность. Да, Охотник тоже любит Ирату, а потому ненавидит ее. И себя ненавидит, и Бойса, поскольку тот провел с ней год на Земле.

– Я был готов убить тебя на месте, – тихо проговорил он. – Но не было уверенности, что ты явился сюда не по зову Ираты, – пока ты не ответил на мой сигнал. А потом… Что ж, мое настроение меняется быстро, Уильям Бойс. Я потакаю собственным прихотям.

Я отпустил тебя, поскольку у меня появилась идея получше. Отпустил и погнал в сторону Керака. Я знал, что готовится нападение на замок, – в последнее время Джамай удвоил усилия, поскольку его утомила борьба и ему не терпится ее завершить.

«Он и так умрет в Кераке, коль скоро нападение удастся, – подумал я тогда. – Пусть умрет. Но если атака будет отбита – пусть живет. Он станет моими глазами и мозгом; он поможет узнать тайны Танкреда». Все потому, что при тебе был талисман, а я обладаю такой же властью над этим кристаллом, как и Ирата. Ведь это я сделал его для нее – давно, когда она была… не такой, как сейчас.

И снова черты Охотника исказила болезненная гримаса.

– Видимо, она оставила тебе эту вещь, чтобы призвать к себе, когда она будет готова, но ты, похоже, пришел слишком рано. Или я слишком рано тебя увидел. К тому времени, когда она узнала, что ты здесь, я уже проник с помощью талисмана в твой разум и места для нее там не осталось.

Охотник рассмеялся.

– Она пришла в ярость, проведав об этом. Она… Но ведь ты не знаешь тайну Ираты, правда же, Уильям Бойс? Ты не понимаешь, почему помнишь ее прекрасной и желанной и почему теперь она… не она. Что ж, думаю, тебе стоит это узнать. Или еще лучше – увидеть!

Охотник лениво поднялся, взяв сворку с рычащими питомцами, и направился влево от помоста. Он потянул шнурок, висевший между темными занавесками, и те разошлись, открыв стену из зеркального стекла, за которым клубился серо-голубой туман, словно это было выходящее на равнину окно.

– У Танкреда тоже есть такое зеркало, – небрежно сказал Охотник, – но поменьше. Теперь смотри.

Туман рассеялся, и за стеклом возникли яркие и четкие очертания, словно прозрачная стена отделяла покои Охотника от гигантского зала, по обеим сторонам которого высились колонны, отражаясь в блестящем черном полу.

Колонны уходили к большому трону в дальнем конце зала – черному, с алой драпировкой. На троне сидел человек в сверкающей короне – немолодой, в желтой атласной мантии. Напряженно подавшись вперед и оглаживая темную бороду, он смотрел прямо на Бойса.

Тот зажмурился и резко повернулся спиной к зеркалу. Его трясло, на лбу проступил холодный пот.

Охотник негромко засмеялся:

– Да, я знаю. На них тяжело смотреть. Но если можешь – смотри, друг мой. Они носят мантии, так что не обязательно глядеть им в лицо. И то, что они делают, крайне важно для моего рассказа – и для тебя.

Глава 12. Средство от колдовства

Медленно, на негнущихся ногах, Бойс снова повернулся к зеркалу. Он не мог прямо смотреть на них, но, собрав волю в кулак, сумел унять дрожь и увидеть, что происходит в зале за зеркалом.

Их было только двое – высокие фигуры в мантиях, с лицами, полностью скрытыми капюшоном, двигались с удивительной гибкостью. Отчего-то их облик вызывал желание заскрежетать зубами. Они шли – или скользили – над сверкающим каменным кругом, выложенным на черном полу перед троном, время от времени делая какие-то ритуальные жесты.

– Король Города Колдунов, – сказал Охотник, – жаждет власти. Он обожает власть и знания, копит их с алчностью скупца. Как в других мирах ведут по морям корабли, так он ведет Город по движущимся землям – в поисках новых мест, новых людей, новых источников силы, новых сокровищ.

В молодости он нашел истинное сокровище – прекрасную светловолосую женщину в иноземной одежде, с вышитым на груди крестом. Она пришла из замка, построенного высоко в горах, мимо которых тогда проплывал Город. Королю она понравилась, и он взял ее к себе.

Ты знаешь эту историю. Красавица родила ему дочь, после чего умерла. Король любил девочку, но причинил ей немало зла. Он даже не догадывался, как сделанное им отразится на ней, и на нем самом, и на многих людях, о которых он еще даже не слышал. Его дочь была прелестна, к тому же умна и всесторонне образованна. Когда королю в руки попал источник силы и знаний, перед которым меркло все, чем он владел раньше, он решил поделиться находкой с дочерью.

Проблема заключалась лишь в одном. Те, кто узнал, чем он хочет поделиться, настолько чужды людям, что человеческие глаза не в состоянии на них смотреть. Они живут в другом городе, плывущем по этой земле, но очень далеко отсюда.

Их соотечественники, путешествуя, случайно оказались в Городе, и их появление привело короля в восторг – но у него не было никакой возможности с ними общаться. Более того, он даже не мог смотреть им в лицо или слушать их голоса. Тем не менее для него была невыносима мысль о полном отказе от торговли с ними.

Они рассказали королю о единственно возможном способе общения. Это очень старый способ, имеющийся почти у всех народов и упомянутый в древних легендах. Имелось в виду жертвоприношение.

Юная девушка подвергнется воздействию колдовства и станет средством связи между двумя народами. Человеческий разум, по их словам, слишком сложен и неупорядочен, чтобы контактировать с их разумом. Магия чужаков изменит мозг девушки. Но они не сказали, каким образом изменит и на что еще она способна.

Король выбрал на роль жертвы свою дочь. Возможность получить новые знания значила для него куда больше, чем эта девушка; с другой стороны, лишь ей одной он мог полностью доверять. А для колдунов, полагаю, это родство не имело никакого значения – годился любой посредник для передачи знаний королю.

Это случилось без моего ведома. Я очень любил дочь короля. Знай я о его решении, наверняка бы вмешался. Но я ни о чем не догадывался, пока не стало слишком поздно…

Охотник повернулся спиной к зеркалу и стал успокаивать своих зверей, склонившись над ними, – словно не желал вновь увидеть эту сцену.

– Смотри, – сказал он.

Колдуны мягко